Сначала, когда повышение пенсионного возраста было в тумане, "в штыки" приняла грядущую реформу. Не о себе, любимой, думала. По комсомольской привычке, о пожилых людях в общем и в массе. Так нас учили в советской школе - мыслить глобально, в масштабах всего человечества. Помню, мы собирали посылки - канцтовары для голодающих детей Африки, а в восьмом классе я написала письмо-сочинение Рональду Рейгану в абсолютной уверенности, что оно дойдет до Белого Дома. Может быть, до сих пор бы думала обо всех пенсионерах России, если бы не заболела. Лежу в больничной палате Первой Градской больницы, и так хочется писать статьи. Потребность у меня такая с 14 лет - ни дня без газетной строчки. Причем эта потребность сильнее меня. Умру, если не смогу писать статьи. В 1985 году я впервые пришла в молодежную областную газету, опубликовала первую заметку, и заболела журналистикой. После окончания Журфака университета никем больше не работала - только журналистом. Как бы пафосно не звучало, но работу свою люблю, и в ней - вся моя жизнь. Не буду плакаться, что такая одинокая, без мужа и прочее, но слов из песни не выкинешь - мои единственные друзья - коллеги, а мой дом - редакция. Закрываю глаза - все в той же больничной палате, и представляю, что мне 55 (между прочим, не за горами), и я - пенсионерка. Да, я еще даже не бабушка, и не жена, а уже пенсионерка! Ребром встает извечный вопрос: "Что делать?". В стол писать не могу - журналист так устроен, что должен видеть свой материал опубликованным, причем сразу же. На работу меня не берут, говорят: "Женщина, вам пенсию платят - вот и наслаждайтесь жизнью". А как мне наслаждаться, если не могу без работы ни дня? Однажды попробовала - трех дней не выдержала - в депрессию впала. Кажется, зависимость от любимой работы лечению не поддается. И в памяти - армия прекрасных журналистов, которые не знают куда себя деть, потому что их отправили на пенсию. Смекалистый журналист найдет себе подработку, но вряд ли в настоящей редакции, с коллективом, с командировками, с газетным духом.
А как быть актерам, достигшим пенсионного возраста? Их сцена лечит - в прямом смысле. Нет ни одного артиста, кто бы по доброй воле ушел на пенсию. Хотя некоторым и говорят: "Все-таки пенсию неспроста придумали?", но не гонят из театра - жалеют. К тому же на любимых артистов хорошо идет зритель. Старики приносят прибыль театрам, и это факт. Иначе бы отправили на пенсию и Леонида Броневого, и Юрия Яковлева. А легенда театра Вахтангова Галина Коновалова только в 80 лет сыграла свою главную и лучшую роль - в спектакле Римаса Туминаса "Пристань". В театре даже нет такого понятия: "пенсионер". Попробуйте, назовите пенсионером Валентина Гафта, он вам такую эпиграмму выдаст.
Опять я о других - надо о себе. Новая пенсионная реформа в потенциале дает мне еще пять лет жизни. Повторяю, без журналистики я - "труп". В лучшем случае, "живой труп". Разумеется, не могу навязывать себя ни читателям, ни работодателям. Если не тот уже темп работы, не та память, и азарт пропал. Но я ведь люблю свою работу и боюсь ее потерять, не так ли? Буду тренировать память - благо, сейчас столько методик. Отправлюсь в опасную командировку, чтобы почувствовать вкус профессии. Буду больше общаться с молодыми коллегами и учиться у них. А что делать - любовь требует жертв? Впрочем, какая это жертва - совершенствовать в профессии, когда та же техника на грани фантастики. Слышала, что противники пенсионной реформы говорят о том, что люди физического труда не выдержат повышения пенсионного возраста. Где сегодня физический труд, в какой области? Скоро вообще роботы сменят человека, где не нужен индивидуальный подход. Опять я все о других и других. О себе, любимой, о себе. Если мой руководитель все-таки захочет отправить меня на пенсию раньше времени, на моей стороне Закон. Пусть докажет, что я - пенсионерка, и не могу работать в журналистике. Если все-таки докажет, буду получать пособие по безработице и начну писать любовные романы, а может, детективы? По своей воле сходить с дистанции отечественной журналистики не намерена. Не для этого я окончила Журфак, работаю без перерыва 30 лет, имя заработала, чтобы на пенсию загреметь.
А если совсем серьезно, без перетягивания одеяла на себя, то мир очень изменился. Сегодня 50-летняя женщина выглядит на 30 лет, да, и вообще возраст - это пережиток старого мышления. Мы почти инопланетяне - живем в виртуальном мире, а разве может быть у инопланетян - пенсия? Не преувеличиваю - если нам предстоит конкуренция с роботами за рабочие места, невольно мы должны мыслить мерками человека будущего. Одним словом, само понятие "пенсия" скоро станет "архаизмом", и этому надо радоваться. Через пару лет изобретут рецепт молодости и человек обретет бессмертие. Между прочим, героине пьесы "Средство Макропуласа" моего коллеги-журналиста Карела Чапека Эмили Марти было более 300 лет, и ни о какой пенсии она не думала. Блистала на сцене и покоряла мужские сердца.
Надо верить в бесконечность и любить свою профессию, которую сами выбрали.
